«Мама, они за мной всё равно приедут»

29 июля Следственный комитет возбудил уголовное дело по части 2 статьи 205 УК РФ (теракт, совершенный группой лиц) в отношении двух жителей Забайкальского края — 16-летних Анатолия и Максима. По версии следствия, в июне 2025 года от «неустановленного лица на территории Украины» они получили в мессенджере задание поджечь лес за 80 тысяч рублей.

Ранее суд арестовал этих подростков на два месяца по статье 261 УК РФ (уничтожение леса путем поджога), обвинив в поджоге деревьев с ущербом на 322 млн рублей. Уголовные дела объединили в одно. Подросткам грозит до 20 лет лишения свободы.

Один из обвиняемых, Анатолий, живет в детском доме в Чите, откуда, по данным суда, не раз сбегал. Второй — его друг Максим, житель поселка Атамановка Читинского района. Оба не окончили девять классов. 

«Подключали провода к пальцам»

В 2025 году в Забайкалье горело 2,6 млн га леса — это территория, в десять раз превышающая площадь Москвы, или примерно половина Московской области. В регионе на два месяца вводили режим ЧС федерального уровня.

Леса вблизи Атамановки — поселка городского типа в 20 километрах от Читы — горели дважды: пять дней в мае и десять дней в конце июня. Огонь полностью уничтожил одно из садовых товариществ. 

Во время пожаров в Атамановке появилась группа добровольцев, помогавших МЧС, — ее создал местный житель Андрей Степаненко. 16-летние Максим и Анатолий состояли в его отряде.

Максима задержали 19 июля в 8:35 в доме его подружки. Мальчик заявил, что его пытали несколько часов, чтобы выбить признание в поджогах леса.

Сказали, вы подписываете чистосердечное признание? Я сказала, никакого чистосердечного признания мы подписывать не собираемся. Он повернулся говорит: “Мама, они за мной всё равно опять приедут”. Они начали говорить, это уменьшит срок наказания», — сообщила местному телеканалу «ЗабТВ» мать Максима Ксения Толстоженко.

29 июля СК опубликовал видео, на котором детдомовец Анатолий в наручниках дает признательные показания на камеру. «Тут была кучка — подожгли. Сняли видео и ушли», — сказал он, показывая на горелую ветку в лесу.

Мальчики действительно переписывались с «кураторами» в мессенджерах, утверждает одна из участниц отряда добровольцев Наталья Секретова. Она рассказала «Ветру», что умысла что-либо поджечь у подростков не было, — лишь узнать, чего хотят «люди из интернета».

Потом через время поступило еще одно предложение: только уже сбивать людей на машинах или лазить по поездам. Больше по поводу поджогов леса нам не писали, — сообщила она.

О неких кураторах говорила и мать Максима Ксения: по ее словам, подросткам предложили награду в 90 тысяч рублей и даже перевели предоплату в 15 тысяч. Изначально речь шла о работе наркокурьерами. «Якобы на него кто-то вышел и предлагал сделать закладки, он от них отказался, на что написал, что, может быть, поджечь лес? Мы спрашиваем: “Максим, зачем?” Он говорит, так можно хотя бы выйти [на того], кто поджигает наш лес, найти как-то кого-то, но те промолчали», — рассказала она телеканалу.

«Ветру» не удалось связаться с матерью Максима, его девушка Ярослава не ответила на запрос журналиста.

«С одной стороны, тушу, с другой — поджигаю»

В Атамановке живут 11 тысяч человек. Главное предприятие здесь — 103-й бронетанковый ремонтный завод, где восстанавливают старые советские танки, в том числе для отправки на войну в Украину. На нем работают почти 500 жителей.

С 1940 года в поселке существовал питомник растений, где выращивали яблони, облепиху, смородину и крыжовник. Он занимал площадь до двух тысяч гектаров, но закрылся из-за нерентабельности в 2010-х. Облепиховые поля и яблочные сады отдали под полигон и жилую застройку, часть земли — китайским бизнесменам для выращивания овощей. 

31-летний местный житель Андрей Степаненко, специалист по монтажу теплых полов, 17 июля проснулся от того, что в доме находились сотрудники правоохранительных органов.

— Они показывают мне постановление, что на основании ордера судьи я подозреваюсь по статье 261 УК РФ (уничтожение леса путем поджога). И задерживают по этой статье, как бы это ни глупо звучало с учетом того, что я делал, — рассказывает он «Ветру». — Я не только договорился о патрулировании леса, мы неоднократно задерживали различных личностей в лесу, сдавали их полиции. Посчитали в тот момент, что я, с одной стороны, тушу, с другой — поджигаю.

Андрея отпустили из отделения спустя десять часов, сделав свидетелем по делу. В кабинете следователя он оставил подписку о неразглашении данных предварительного расследования.

Степаненко уверен в том, что лес именно поджигали. Свидетельства тому он заметил еще на первом «майском» пожаре в Атамановке.

— Когда от одной кромки пожара до другой 800 метров, а то и полтора-два километра, понятно, что это не переползший пожар, это разные очаги. Откуда он взялся? Подожгли. Других вариантов нет.

— рассказывает он.

Степаненко родился и вырос в Атамановке, служил в армии и по контракту. Живет в частном доме с женой и двумя детьми. Называет себя «старовером», «хранителем леса», «заядлым мотоциклистом» и противником действующей власти. Несмотря на это, предложение полицейских о патрулировании леса он принял.

— У нас какая есть проблема — органы толком между собой не взаимодействуют. Были ситуации на пожарах, когда волонтер заходит в лес оттушивать кромку, а специалисты КГСАУ («Забайкаллесхоз». — Прим. ред.) пускают им в спину встречный пал, и люди при этом там могут сгореть. Я пытался устранить эти несогласованности, я в тот момент был готов сотрудничать хоть с дьяволом — лишь бы потушить этот пожар, — уверяет он.

От «Катюши» до монастыря

Мужчина кинул клич в социальных сетях о поиске добровольцев, чтобы не только тушить огонь вокруг Атамановки, но и искать поджигателей. Так появился штаб: в нем состояли «разведчики», которые ездили на мотоциклах и докладывали о пожарах по рации, а также «группа быстрого реагирования» из троих военных, вернувшихся из Украины (Андрей называет их «ЧВК-шники»). Они патрулировали местность в микроавтобусе ГАЗ «Соболь».

— Задерживали всех без исключения, кто ночью шатался возле леса. В принципе никто не сопротивлялся. Когда к тебе подлетает белый «Соболь» и в нем трое непонятных злых мужиков, глупо сопротивляться: все давали свои данные, уезжали на штаб, разбирались. Если местный житель — довозили до дома. Если неместные, сдавали в полицию. Даже китайцев задерживали — у нас в Атамановке есть завод, который лопаты изготавливает, там работают китайцы, они пошли пожар посмотреть. Мои ребята их там повязали, а они по-русски ни слова. Приехала полиция, опросила, — вспоминает Степаненко.

Утром 25 июня добровольцы задержали и передали полиции рыбака, который плыл на лодке по реке Ингоде. Волонтеры тогда утверждали, что снастей у него не было, зато якобы имелись зажигалки и баллончик розжига. Прибывшие полицейские позже опровергли эту информацию, уточнив, что удочки при рыбаке всё же были.

К отряду Степаненко присоединились и подростки — не менее двух десятков человек, которые помогали подвозить на мотоциклах воду и дежурили в штабе. Среди них 16-летние Анатолий и Максим, которых в итоге обвинили в теракте.

— отмечает Степаненко.

В мае в отряд Степаненко вошла помощник депутата Законодательного собрания Забайкальского края и жительница Атамановки Анна Пшеничникова. В поселок потянулись представители «Единой России». Штаб волонтеров, который изначально располагался в крошечном кафе «Катюша», переместился в просторные палатки рядом с женским монастырем на въезде в поселок. У волонтеров появились рации, мотопомпы и ранцы лесоохраны (РЛО) благодаря сборам, которые объявляли политики.

В новом составе штаб продержался недолго и уже спустя три дня раскололся. Степаненко обвинил «единороссов» в политическом пиаре за счет пожаров, «единороссы» Андрея — в попытке присвоить лес с минерализованной полосы, которую провели, чтобы сберечь жилые дома в поселке. Степаненко считает, что именно Пшеничникова подала на него заявление в органы.

— Я был втянут в некий политический конфликт. Из нашего пожара политическая партия пыталась сделать пиар, приезжали люди под видом волонтеров, фотографировались, делали показуху. На самом деле ничего не делали, огонь не тушили. Я указал на это. Им это не понравилось. Эта тетя пошла и сказала следственным органам, якобы я хочу этот лес, что я его хочу вывезти, что мне этот горельник нужен был, — заявил он.

Добровольцы разделились: кто-то остался дежурить в кафе «Катюша», другие перебрались в палатки у монастыря.

После возбуждения дела против подростков многие стали отказываться выезжать на пожары:

— Когда меня отпустили [правоохранительные органы], прошло несколько дней, пришла информация о задымлении, я звоню своему разведчику, сообщаю, что нужно убыть. Он мне заявляет: «Я без сотрудника полиции не поеду. Пускай со мной мент садится на мотоцикл, и там уже будем смотреть, чтобы меня ни в чем не обвинили». Теперь люди будут бояться обвинений в свой адрес, — заключил Степаненко. 

«Если бы поймал поджигателя, я бы его кончил»

В 2025 году власти Забайкалья увеличили денежное вознаграждение за поимку поджигателей леса до 250 тысяч рублей. За сообщение информации о вредителях пообещали от 90 до 150 тысяч. Не менее восьми человек уже получили вознаграждение. Так, один читинец поймал и передал полиции земляка, который поджег сухую траву. Жительница Читинского округа получила 90 тысяч за информацию о группе подростков-поджигателей. Родителям нарушителей тогда предъявили иски о взыскании ущерба. 

Андрей Степаненко говорит, что выплат от государства за патрулирование местности он не получил, напротив, вложил свои средства в закупку воды и бензина. Да и если бы встретил поджигателя, подчеркивает он, не стал бы его сдавать в полицию.

— предупреждает Степаненко.

Во время телефонного разговора с журналистом «Ветра» к нему подошла местная жительница и сообщила, что по поселку «бегает мужик с канистрой» и грозится поджечь лес.

— Ну, пизда, я его сейчас кончу подъеду! — воскликнул Андрей.

Выяснилось, что мужик хотел устроить дымокур от комаров. Добровольцы сделали ему замечание и вызвали полицию.

Несмотря на то что большая часть территорий в Забайкалье горит из-за прошлогодней травы, которую поджигают сами же местные, власти региона винят в этом диверсантов. В июле 2025 года губернатор края Александр Осипов заявил, что поджигатели «работают на украинцев». В 2015 году полномочный представитель президента России в Сибирском федеральном округе Николай Рогожкин предполагал, что в Забайкалье действуют оппозиционеры-диверсанты.

Еще одна версия — коммерческие поджоги, которые устраивают бизнесмены для санитарных рубок и последующей продажи дров. Степаненко однажды обвинил лесного пожарного в работе на бизнесменов. «Так вы бабки, поди, получаете за эти пожары, да и всё, нахуй! Или на частников работаете. Горельник частникам отдали! А частники вам и заплатили кому-нибудь!» — восклицает он на видео, которое сам же и снял (есть в распоряжении редакции).

Учредитель «Центра профилактики ландшафтных пожаров» Григорий Куксин рассказал «Ветру», что 90% лесных пожаров возникают по вине человека: это охотники, грибники, дачники, которые оставляют костры и окурки. Еще 10% вызывают молнии.

— Чтобы организовать санитарные рубки, жечь лес не надо: достаточно ложного лесопатологического обследования. Эта версия нравится и журналистам, и местным жителям, но чаще причины банальнее и глупее. Просто там все привыкли жечь всё подряд, прежде всего сухую траву, и не считают это чем-то предосудительным. Это увлечение там у всех, включая муниципальные власти, пожарных и лесников. И они не связывают эти свои «полезные» поджоги, чтобы убрать мусор или избавиться от клещей, с тем, как они переходят в лесные пожары, — подчеркивает эксперт. — Версию про теракты украинцев я слышал. А еще про американцев, в конце 90-х про чеченцев и много раз про инопланетян. Но потом каждый раз выяснялось, что вечером перед этими «явными диверсиями» местные жгли траву, а ночью поднялся сильный ветер.

Анна Пшеничникова также склоняется к версии, что поджоги случайны.

— В принципе это несложно: спичку кинул, у нас дождей не было, всё сухо. По трассе ехал, бычок ветром отнесло в лес — и там возгорание, — говорит она «Ветру».

Андрей Степаненко отказывается делиться своим мнением о том, почему в регионе могут поджигать лес, ссылаясь на подписку о неразглашении. Версию о том, что конечной целью поджогов мог стать бронетанковый ремонтный завод, доброволец считает маловероятной: «Там должно полпоселка сгореть, чтобы до завода дошло. Мы бы этого точно не допустили». 

 Юлия Куликова