Донбасс не прощается

14 августа перестала ходить последняя электричка в город Дружковка Донецкой области. Это значит, что местные жители будут сложнее и дороже добираться до своих мест работы в Краматорске и Славянске. Но автобусные маршруты продолжают работать, как и люди, которые пользуются ими. Отмена электричек из Дружковки — это перелом обычной жизни для многих тысяч жителей региона, которые живут в спальных поселках между Дружковкой, Краматорском и Славянском. Все эти поселки нанизывались на железную дорогу многими десятилетиями. Каждый день с 6 утра от Константиновки до Славянска шли три рабочих электрички, на которых тысячи людей ехали на свои заводы, летом на отдых на озера Славянского курорта, рынки Краматорска. Во второй половине дня электрички возвращали всех по домам.

Отмена поездов — это еще один сигнал гражданскому населению об окончании тыловой жизни, о сползании их родных поселков в войну.

Дружковка между тем продолжает жить несмотря на недавнюю атаку дронами на торговый центр, городской рынок и расположенный неподалеку городской военкомат.

Новая эвакуация

Тем же 14 августа датирован пост главы Донецкой военной администрации Вадима Филашкина о том, что к списку населенных пунктов, откуда объявлена принудительная эвакуация семей с детьми, добавился город Дружковка. До этого такая же эвакуация коснулась Доброполья, целой вереницы сел на южном направлении и на севере, вокруг Лимана, включая любимое всеми курортное Щурово, — это поселок, от которого вдоль Северского Донца протянулась добрая сотня баз отдыха всех пристойных предприятий северной части Донецкой области. Эта часть «Донецкой Швейцарии» опять, в третий раз с 2014 года, тоже стала территорией войны.

Эвакуация детей касается и населенного пункта Алексеево-Дружковка, расположенного на трассе между Константиновкой и Дружковкой. Дальше, следующий по шоссе — Краматорск. По прямой трассе до него от окраины Дружковки 5,5 километра и один блокпост.

Сейчас на этих пяти километрах в полях построены как минимум две новых сплошных линии укреплений. Съезды с трассы прикрыты готовыми грядками на вид солидных ДЗОТов. Краматорск готовится к обороне.

Условный мирный тыл в Донецкой области съежился до пары городов — Краматорска и Славянска, куда уже тоже время от времени залетают не только бомбы и ракеты, но и дроны, а кое-куда, как показал опыт Покровска и Доброполья, добредают полями и малые группы вражеской пехоты.

«Я взял домой автомат и все рожки к нему, на всякий случай, — говорит мне живущий в Дружковке знакомый управленец из военной администрации. — Нам говорили о прорыве отдельных ДРГ в момент, когда они прошли полями к трассе на Доброполье, по паре человек малыми группами они появлялись в ближних селах — все могло быть. Сейчас трасса Доброполье — Краматорск перекрыта для наших машин, дорога на Павлоград через Александровку с 15 августа закрыта для проезда гражданских тоже — дроны!»

Эвакуация в Донецкой области была объявлена еще в августе 2022 года. Тогда все было максимально серьезно: вице-премьер Ирина Верещук сообщила населению, что к зиме не будет отопления, газа в регионе нет и взять его пока неоткуда. Тогда же отключили лифты и частично железнодорожное сообщение. На пике выезда в конце лета 2022 года от довоенных двухсот тысяч жителей в Краматорске оставалось около сорока. К декабрю после освобождения Харьковской области и соответственно возобновления поставок газа на север Донецкой области отопление в городах включили, да еще и запустили скоростные поезда на Киев и обычные пассажирские на Одессу и Львов. Количество людей сразу удвоилось, в Краматорске стало и сохраняется до сих пор примерно 80 тысяч гражданских, в Славянске где-то вдвое меньше.

Эвакуация все это время официально не отменялась, она вяло текла за счет понемногу отъезжающих гражданских из прифронтовых сел вместе с оставшимся без воды прифронтовым городом Торецком. При этом в отчетах администрации все эти годы часто случались цифры 200 и меньше эвакуированных за очередные сутки.

Все быстро меняется — налеты обычных «армейских» дронов парализовали жизнь в Доброполье, атаки с воздуха уже начинают давать о себе знать в Славянске, Краматорске и Дружковке. Часть дорог, знаки на въезде в Донецкую область и буквально все блокпосты стремительно покрылись системами антидроновых сеток — это кардинально изменило пейзаж.

Константиновка и Покровск под контролем ВСУ, но гражданской жизни здесь уже нет. В Константиновке 14 августа официально закрыли последние отделения государственной почты, в Покровске закрылся последний продуктовый магазин. Жители, а их теперь здесь насчитывается примерно 1400 человек, могут надеяться только на гуманитарную помощь, которую привозят рискующие жизнью эвакуационные команды.

На фронте все меняется вместе с техническим прогрессом — очертания линии боевого соприкосновения на картах меняются медленно, и, главное, они становятся все более и более условными. «Килл-зона», заменяющая фронт, расширяется всё больше и больше, пока еще одиночными FPV-дронами начинает накрывать и находящиеся под украинским контролем города Донецкой области.

Поезд из Краматорска

Я ехал из Краматорска все тем же скоростным поездом «Интерсити». Пассажирские поезда еще сюда доезжают, но располагаются на среднем перроне в окружении двух защитных линий тяжелых грузовых железнодорожных вагонов — от возможных осколков при ракетной атаке.

У бородатого серьезного мужчины в поезде рядом был довольно несерьезный шеврон ВСУ, на котором изображена связанная разнообразными проводами обнаженная красавица и надпись: «Звʼязуємо людей». Его уважительно провожают в вагон, он явно какой-то спец и едет сейчас, как и я, из Донецкой области в Киев.

«Мы не связисты, мы таскаем в окопы свое оборудование РЭБ и замеряем такие вещи, как “радиолокационный водопад”, частоты, где на данный момент самое сильное излучение от дронов. Мы им все частоты перекрываем, в принципе, но против оптоволокна хорошего решения пока нет, пока ищут его все!» — немного раздраженно, не вдаваясь в подробности, рассказывает сосед. Он так же коротко говорит про «новые технологические решения», полученные российской армией от Китая: дроны-матки на оптоволокне, которые могут залетать на расстояние до 40 километров, садятся и выпускают по 4–5 FPV-дронов на 10 км вокруг.

Спуск с трассы от Краматорска к Дружковке, к моему родному поселку закрыт ДЗОТами, за́росли травы перемешаны с линиями мотков колючей «Егозы» (проволочных заграждений. — Прим. ред.), рядом строится еще одна линия обороны Краматорска, а ближе к городу в полях появилось что-то похожее на противотанковый ров.

Запоздалые критические материалы в прессе по поводу малого количества, не той локализации или не того качества оборонительных сооружений в Сумской области лениво и зло комментирует мой знакомый из военной администрации Торецка: «Все укрепления администрации строили по согласованию с инженерами бригад рядом — их даже теоретически невозможно раскопать не там!»

Но беседы об оборонительных валах на реальной войне внезапно стали пустой болтовней — все заметные укрепления, выступающие над местностью, всевозможные ДОТы, ДЗОТы, блиндажи с несколькими накатами или даже бетонными перекрытиями вдруг стали не актуальными. На большую заметную цель просто пойдет не один, а десяток дронов с зарядами взрывчатки, одна или десять больших кабрирующих авиабомб (КАБов).

Прямые уходящие за горизонт ровные рвы, прокопанные под Краматорском, сейчас играют роль чего-то вроде противотанковых рвов времен Второй мировой. Они просто препятствие для атак полями с помощью мотоциклов и квадроциклов. Для быстрых атак в зоне поражения дронов иногда идут в ход даже электросамокаты: все, что позволяет проскочить убийственную ровную поверхность как можно скорее.

В полях пехоты в обороне немного, ее малые группы борются за малозаметность, пережидают свой срок на ротации в максимально закрытых глубоких индивидуальных норах. Позиция живет дольше, если ее долгое время не найдут с воздуха. Стрелковый бой становится крайностью на случай, когда чужую пехоту не выкосили артиллерией и дронами. И после боевого столкновения сразу надо менять оборонительную позицию, которую раскрыли.

Как устроена война в Донбассе сегодня: рассказывает офицер ВСУ

«Война выглядит сейчас обычно так: кацапы бегут малыми группами на разных направлениях 4–5–6 человек. Кто добежал — пусть один или двое их в живых осталось, — запрыгивают куда-нибудь и прячутся, — рассказывает офицер оперативного управления одного из корпусов, который успешно держит оборону с севера — на стыке Донецкой, Луганской и Харьковской областей. — Рации у них чаще всего есть, но сейчас это не так важно — небо жужжит, небо с глазами 24 часа в сутки 7 дней в неделю, что у них, что у нас, — продолжает рассказ офицер. — Если у русских кто-то добежал, то они уже с воздуха видят: закрепились, нет?

Группа выходит в составе шести человек, дошли двое, и они ранены, потом по одному, по два они накапливаются, накапливаются, наконец, из этих всех групп кто-то добегает до них с радиостанцией, он уже в качестве командира отряда человек из пятнадцати начинает действовать — снова двойками-тройками закрепляются дальше. Так вот они воюют…

Их бьют артиллерией, дронами, доходит потом до стрелковых боев, а чаще случаются в итоге такие рейдово-поисковые действия. Например, где-то скопилась какая-то пехотная группа врага, наши ее видят, а потом не видят — сейчас же время такое, лето, “зеленка”, листва прикрывает, — но все понимают, что они где-то именно в том секторе есть. Поэтому собирается штурмовой отряд, который выдвигается в сектор, ищет их и осуществляет зачистку.

Фронт постоянно динамичный, он меняется, одна позиция может переходить из рук в руки по три раза за день.

Взводно-опорные пункты номинально вроде есть, но совсем не такие привычные, которые были у нас во времена АТО-ООС. Позиции, из-за того, что вокруг летают “глаза” и FPV-дроны, выглядят как максимально замаскированные норы — они должны выглядеть на местности естественно, “глаза” не должны видеть, где ты сидишь, потому что как ни укрепляй позицию, как ни заливай бетоном, когда есть такая возможность, прилетит туда одна-вторая-третья-пятая fpv-ишка в одно твое укрепленное место…

Авиация охуенно работает, если они определяют какое-то укрепление или обозначается ключевая позиция, она вот им на местности поперек горла стала, то КАБов никто не жалеет, они просто перемалывают это место.

Мы держим Лиманское направление, в основном. Мы оперативный отдел, дежурю сутки через двое-трое, в остальном ты с компьютером круглосуточно. Я ночую сегодня один в Славянске в квартире побратима — она рядом, удобно. Ну и стараемся старшим составом не собираться в одном месте под возможный удар. А прилететь сейчас может везде, в любом тыловом местечке, селе, городе…»

Бархатный сезон

Закрылось для обычных машин направление на Днепр, но пока относительно свободна дорога по шоссе на Харьков. Администрации разрушаемых прямо сейчас городов — Торецка, Константиновки, Покровска, Доброполья — вытаскивают свою уцелевшую коммунальную технику вглубь страны, на днях из Дружковки вывезли городскую больницу Торецка, люди ищут себе запасные аэродромы в районных городах Полтавской, Киевской, Черкасской областей, где не так дорога́ аренда, близко к Киеву и можно быстро доехать в родную Донецкую область, где остаются дежурные команды управленцев.

Мне позвонила из Краматорска мама. 15 августа, как положено, за двадцать дней они с моим младшим братом взяли в предварительной кассе на вокзале билеты на поезд на 3 сентября. Как всегда, на отдых в Одессу, в бархатный сезон. Кассы работают, поезда ходят, соседи на улице вернулись из Киева, другие из месячного отдыха на море в Одессе. Говорят: «Везде тише, чем у нас!»

Обратные билеты они не брали — надо подождать предварительного срока, за двадцать дней от 12-го сентября.

О захвате региона и тем более его сдаче без боя тут никто не думает — у каждого, кроме телевизора, десятки более надежных источников, солдаты ВСУ квартируют в соседних домах, заезжают в местный магазин за водой и сладостями, выезжают на боевые ротации под Торецк и Часов Яр и возвращаются обратно. Солдаты живут одной жизнью с местными, ходят теми же дорогами, делятся консервами и новостями: «Все будет нормально!»