«Женщина, вас много!»

После выхода культового сериала 2010-х годов «Девочки» для одних Лина Данэм сразу стала иконой актуального феминизма, а для других — антипримером. Неугомонным голосом поколения или сборником всех его грехов. В откровенном сериале о молодых девушках с неидеальными характерами, телами, работами и поступками рассказывалось, как видят молодость, самореализацию, дружбу и личную жизнь жительницы Нью-Йорка чуть за 20.

Данэм обвиняли во всём: от нарциссизма и мизогинии до расизма и токсичной откровенности. Лина тогда не побоялась предъявить миру неидеальную себя: не стесняясь ни кожных заболеваний, ни лишнего веса, ни медицинских диагнозов, ни сокровенных мыслей, Данэм говорила о насилии, боли, теле, женском опыте — и делала это с сочетанием подростковой нескладности и остроумного саморазоблачения. Инстаграм Данэм — дневник радикальной уязвимости, где снимки шрамов от операций сочетаются с фото из глянцевых журналов. Она действительно — «чересчур» для тех, кто привык к усредненной и удобной норме.

За 10 лет в кино Данэм утвердилась как представительница феминизма нового типа: ироничного, парадоксального, перегруженного контекстами. Она могла снять костюмную драму про взросление средневековой девочки («Кэтрин по прозвищу Птичка») — и сделать из этого тонкий феминистский комментарий. Могла снять ромком о лишении девственности и нимфомании в 25 лет («Острая палка»). Могла уехать из США, выйти замуж за британского музыканта, рассказать всему миру о проблемах со здоровьем и беременностью, взять собаку из приюта. Результат этой непростой дороги — несколько часов сериала. Лина говорит с нами не от лица «девочки», а от лица взрослой женщины, которая знает, что не обязана быть удобной даже для самой себя.

По всем канонам американского комедийного мамблкора, герои сериала постоянно разговаривают — с собой, с партнером, с бывшими, с гипотетической аудиторией — и практически не озвучивают выводов. Они живут в своих эмоциях как улитки в раковине, несут за собой обломки прошлых связей, криво залеченные обиды, невыговоренные претензии.

Главная героиня, Джессика (Меган Сталтер), плюс-сайз обаяшка чуть за 35, делает перезагрузку — новый город, новая работа, новый мужчина. Но это только оболочка: ее чемодан травм всегда рядом с ней. Она по-прежнему меряет себя глазами бывшего, ищет оправдания, обвиняет родителей в своих слабостях и, конечно, в новых отношениях падает в старые неврозы.

У музыканта Феликс (Уилл Шарп), с которым встречается Джессика, свои проблемы. Ему негде жить, у него не очень успешная музыкальная карьера и история зависимостей. Типичные «хорошие люди, которым плохо» играют блюз вдвоем: с резкими отрывами, странными социальными взаимодействиями, наркотиками и фантазиями. Как все импульсивно влюбленные, они проходят стадии «слишком быстро сблизились», «притворяемся, что всё хорошо» и «почему ты не смотришь на меня так же, как в первый день?».

Сериал умудряется говорить о привязанности, зависимости и самоуважении с деликатным юмором, не разжёвывая книжки по поп-психологии и не предлагая «осознанность» и «проработанность» как панацею.

От «Девочек» к женщине

Десять лет назад Данэм бросила нас в компанию якобы веселых «девочек», которые пытались жить на всю катушку, но наутро всегда случалось похмелье. В 2012‑м Данэм была ровесницей своих героинь. Сценарий сериала собрал букет поколенческих неврозов: страх близости, прокрастинацию, долги, зависимости, несепарированность от родителей, тревогу перед будущим, массово-доступный феминизм и попытки стать лучшими людьми в худших условиях. В «Это слишком» Данэм отказывается от автопортрета. Ее Джессика — точка сборки, вокруг которой живут еще пара десятков мужчин и женщин разных возрастов. «Девочки» кричали, что друзья — это семья, которую выбираешь сам». А «Это слишком» спрашивает: «А что если и родительская семья, и дружеская — ну не то чтобы твоя стая до самого конца?»

«Девочки» работали на топливе «синдрома самозванки»; «Это слишком» питается опытом, где синдром никуда не делся, но стал одним из рабочих инструментов. Молодость была ее алиби, теперь надо брать ответственность. Теперь Лине — под сорок, её героине — на несколько лет меньше, но разница не арифметическая, а этическая. В «Девочках» вопросы звучали эгоистично: «Почему со мной никто не спит? Почему меня не повышают? Почему мир меня не признал?» Теперь авторов волнует:

Вместо хроники становления — монтаж проживаемых последствий.

Не только женщины Лины Данэм, но и мужчины становятся сильно сложнее. В «Чересчур» насилие и прочая дрянь между людьми — коллективны, штампуются на автомате и транслируются самыми милыми людьми. В другой момент эти же люди могут искренне сожалеть или совершать невероятно широкие и добрые поступки.

Актерский состав

Если в «Девочках» Данэм работала в американской инди-манере «друзья снимают друзей», то «Это слишком» — это уже выпускной бал, где на сцену выходят великие взрослые с фамилиями из премии BAFTA.

Стивен Фрай, разумеется, играет Стивена Фрая: бархатный тембр, саркастичные брови и безукоризненный стиль даже в бедном доме. Но Данэм использует его иначе, чем мы привыкли: вместо ироничного джентльмена‑дидактика он — зеркало тревог миллениала. Очаровательный человек с большим культурным капиталом, промотавший финансовый.

Наоми Уоттс досталась роль жены босса — яркой и энергичной женщины, запертой в идеальном лондонском особнячке с влиятельным мужем. Ричард Грант в роли босса и иконы стиля, Адель Экзаркопулос в роли французской подружки из прошлого, Кит Харингтон в роли ушедшего раньше времени отца, Эмили Ратаковски в образе безупречной инфлюенсерши, сама Данэм в роли старшей сестры в депрессии после развода. А еще Рита Ора, Джессика Альба и Эндрю Скотт в роли самих себя.

Важно, что эти имена не выглядят как пришитые ордена на пиджаке: это никакие не «Мстители» в мире Netflix-ромкомов. Фрай — призрак отцовского одобрения, Уоттс — предостережение от культа светских львиц, Грант — воплощение снобского Лондона. Они не «звезды», а архетипы. Такой же звездный саундтрек собирает имена от Ники Минаж и Кендрика Ламара до Нины Симон и Джона Кейла, но тоже не ощущается Spotify‑плейлистом: каждая песня — метка на карте эмоциональных состояний Джессики.

Вера в хэппи‑энд

Нью-йоркские неврозы здесь высаживаются на почву пост‑брекзитной Британии: и Лондон тут — город, где извинение имеет дополнительный слой, а молчание — пару оттенков пассивной агрессии. Привычная американская прямота звучит в этих краях слишком быстро, громко и подозрительно оптимистично. Язык вроде тот же, но каждое «How are you?» значит «Ни слова об эмоциях, мы же не варвары». Британскость помогает Данэм расшатать привычные опоры: оголтелую разговорчивость и наносную доброжелательность. Бегство из Америки — это еще и отказ от сверхпроизводства эмоций, к которому приучила американская культура.

Вера в любовь у Данэм работает по принципу «надежда без иллюзий»: ты — хороший человек, я — хороший человек, теперь давай договариваться. Оптимизм выражается не по‑голливудски («жили долго и счастливо»), а скорее по‑скандинавски: в списке дел на завтра есть пункт «слегка улучшить взаимопонимание». Когда пара ссорится, они не хлопают дверями, а ходят друг за другом хвостиком и пытаются достучаться.

Она предлагает другой маршрут: «ссора‑разговор‑какао‑тусовка‑секс‑бутерброд».

Не стала ли замужняя Данэм слишком «мягкой»? «Это слишком» не отменяет всё плохое, что случилось, но не дает героям и зрителям топтаться на этом до бесконечности: и это — взрослый взгляд. Было плохо, но не стоит сдаваться и позволить прошлому нами управлять. Плакать можно, но не обязательно. Жить больно, но возможно. Любить тревожно, но интересно. И где‑то за кадром, кажется, смеется сама Данэм, уставшая, но довольная собой: ее новый сериал закончился не испытаниями в одиночестве без друзей, а настоящей близостью с неидеальным, но очень приятным человеком. А значит, жизнь продолжается — пусть и в непривычной локации и в неожиданном статусе «замужем».