В английском есть слово «champion». Одно из его значений — «представитель от лица кого-либо». Боец, которого выставила от себя какая-то группа. Джейн Гудолл была как раз таким champion от имени человекообразных обезьян. Она написала несколько замечательных книг о жизни шимпанзе, но это были некоторым образом «отходы производства», побочный продукт ее удивительной судьбы. Прежде всего Джейн оказалась человеком, который разрушил стену между одними и другими приматами, между людьми и шимпанзе (но не только).

Было два ученых, принявших на себя эту миссию: она и недавно скончавшийся Франс де Вааль, автор блестящего и очень смешного сочинения «Политика у шимпанзе», а также главной книги на тему с названием «Достаточно ли мы умны, чтобы судить об уме животных?». Но если де Вааль всё-таки работал с приматами в зоопарке, то Гудолл была первым человеком, который взял на себя труд не наблюдать за животными, исторгнутыми из естественной среды, а наоборот, отправиться к ним и раствориться среди шимпанзе.

Шимпанзе, как и многие другие человекообразные обезьяны, — очень иерархичные животные. Там совершенно понятно, кто вожак альфа, который может проявлять агрессию ко всем, кто — бета, гамма, дельта. Когда Джейн после большого мирового турне вернулась в заповедник, то по отношению к ней проявлял агрессию Фродо, довольно низкоранговый шимпанзе.

То, что Джейн делала в отношении шимпанзе, правильно назвать антропологией. Только антропология — это включенное наблюдение за жизнью людей, а она те же самые методы применила к жизни шимпанзе. Луис Лики (1903–1972; кенийский антрополог, изучавший этологию приматов и происхождение человека. — Прим. ред.), который изначально нанял Джейн секретарем в заповедник, довольно быстро увидел у нее выдающиеся антропологические способности и перевел ее в ученые. Он неоднократно говорил, что Джейн смогла увидеть то, что увидела, потому что у нее не было достаточной научной подготовки.

Ученый, прошедший нормальную школу и учившийся у приматологов XIX — начала XX века, точно знал, что приматы, в отличие от людей, не способны к чувствам, к образованию долгосрочных связей, к использованию инструментов. Джейн была первой, кто, наблюдая за приматами, обнаружил, что их жизнь устроена гораздо сложнее и гораздо ближе к тому, как устроен Homo sapiens. Сейчас об этом даже странно говорить, но Джейн была первым приматологом в истории человечества, который заметил, что шимпанзе активно используют инструменты. Самый простой и бесконечно воспроизводимый опыт — то, что шимпанзе засовывают палочку в термитник и, когда термиты заползают на нее, облизывают палочку, съедая термитов. Но были, конечно, и более хитрые орудия — не найденные, а видоизмененные.

Трудно поверить, что десятилетиями приматологи смотрели на это и вообще не видели. Человек так устроен, что способен увидеть только то, что готов увидеть. Похоже ведь было и с петроглифами: долгие годы исследователи смотрели на стены пещеры и не видели рисунков, потому что там не могло быть рисунков. Откуда? В них ведь жили пещерные люди, которые могли, конечно, возюкнуть по стене краской, но совершенно не были способны к настоящему искусству. Нам понадобилось пересобрать свое видение, чтобы увидеть бизоньи стада, бегущие по стенам французских пещер. Так и Гудолл пересобрала свое зрение.

Помимо того, что шимпанзе изготавливают и используют орудия труда, Джейн обнаружила, что они воюют. Этому посвящена книга «Невинные убийцы». Джейн была профессиональным свидетелем в хайнлайновском смысле («беспристрастный свидетель» — концепция писателя-фантаста Роберта Хайнлайна, означающая, что свидетель описывает только то, что видит, не оглядываясь на собственный былой опыт, интуицию и т. д. — Прим. ред.). В тот момент, когда она отказалась считать приматов существенно эволюционно оторванными от людей, она должна была бы попасть в другую ловушку, которую расставил XVIII век с его мечтой о прекрасном, блаженном дикаре. Если дикарь был не хуже современного человека, значит, он был лучше: добр, милосерден и не способен к агрессии.

Но Джейн показала, что шимпанзе могут быть несправедливы, могут убивать друг друга, могут проявлять агрессию просто ради агрессии. Своим свидетельством она отбрасывала одну за другой те формы предрассудков, которые производила человеческая культура.

Наблюдение за агрессией приматов и их способностью убивать друг друга, организовывать политические комплоты и вести организованные войны возвращало Homo sapiens его подлинную размерность. Больше всего на свете мы склонны к гордыне: мы единственные на свете такие злые, единственные такие добрые, единственные такие благородные или коварные. А Джейн показывала, что обезьяны злые, как мы, и добрые, как мы. Мы одни из приматов и не сильно отличаемся от других в этом смысле. То разрушение безумной человеческой гордыни, которое начал Чарльз Дарвин, не могло бы быть завершено без усилий Гудолл.

Сейчас многие вспоминают замечательную историю, когда карикатурист Гэри Ларсон нарисовал картинку, где шимпанзе, вычесывая самца, говорит: «Прекрасно... Еще один белый волос! Опять занимался “исследованиями” с этой шлюшкой Джейн Гудолл?!»

У нее не было необходимости считать себя выдающимся исследователем, про которого нельзя так пошутить. Мне кажется, что в этой истории отказ Джейн от гордыни проявился так же, как и во всей ее работе.

Джейн поддерживала большое количество движений, связанных с защитой природы. Но ее активизм к этому не сводится. Сама ее наука была активизмом. Ведь в тот момент, когда мы постулируем, что приматы обладают разумом и сложной душевной жизнью, мы должны задать себе вопрос: «А почему тогда у Homo sapiens есть право нарушать их пространство обитания? Почему мы имеем какие-то более существенные права, чем они?» От этого вопроса — прямой путь к экологическому активизму как таковому. У этой планеты есть множество хозяев и обитателей. Человек — лишь один из них, и вовсе не самый яркий.

Гудолл смогла использовать в интересах своего призвания всё, что было ей даровано. Судя по тому, что и ей, и ее старшей сестре был поставлен диагноз «прозопагнозия» (неспособность различать лица), Джейн была тем, что теперь называется «в спектре». Но «спектр» дал ей способность зацикливаться на своих собственных интересах — и без нее она вряд ли смогла бы совершить тот грандиозный прорыв в приматологии.

Безусловно, Гудолл смогла использовать свою внутреннюю свободу. Ведь она на какое-то время ушла жить в стаю шимпанзе младшим шимпанзе — без каких-то преференций, без дома, без связей с людьми. Джейн была благословлена неувядающей красотой. Она была невероятной красоткой в юности, но и в 80 лет осталась красивой женщиной. Это очень важно, потому что одним из важных рубежей, который не позволял людям увидеть, как устроено сообщество человекообразных обезьян, было именно эстетическое отторжение. Ну как они могут быть нашими родственниками? Они уродливые, косматые, с красными задницами. И вдруг от имени шимпанзе стала говорить образцовая красавица.

Для Британии, где в институтах первые женские туалеты появились на рубеже 1960–1970-х, потому что раньше женщина просто не могла оказаться ученым, ее жизненный путь был отказом от добровольно принятых ограничений. Может ли женщина быть ученым? Да, если хочет. Может ли женщина отказаться от идеи семьи как таковой и уйти жить к шимпанзе? Тот же ответ (Гудолл была дважды замужем: первый брак закончился разводом в 1974 году; второй муж умер в 1980-м. От первого брака у нее остался сын. — Прим. ред.). Для западного мира Джейн — еще и образец женщины, отказавшейся жить по законам XIX века и отстоявшей право быть собой.

Я не могу не обратить внимания на ее совершенно комиксную фамилию. Goodall — всё хорошее, всё благое в каком-то древнем смысле, как good book — это благая книга, Библия. Для меня Джейн встает в ряд людей, которые с выдающимся самоотвержением искали пути сближения человека с миром. Как Франциск Ассизский, который проповедовал птицам. Как Антоний Падуанский, который проповедовал рыбам. Джейн Гудолл сделала шаг гораздо более смелый, чем Франциск и Антоний. Она не проповедовала Христа обезьянам. Она проповедовала мир с обезьянами людям. И в этом смысле она в одиночку совершила революцию в нашем отношении к животным, к мирозданию и к собственному эволюционному прошлому. Если бы не Джейн Гудолл, каждый из нас, знающий это имя или не знающий его, жил бы в абсолютно другой реальности.

Самая известная ее книжка, изданная на русском, называется «В тени человека». Но я настоятельно рекомендую всем интересующимся найти записи ее выступлений. В них она демонстрировала удивительную, на пределе человечности, открытость и глубину. Гудолл много публично говорила. Ее выступления хорошо задокументированы, и это огромное наше везение. Джейн учила нас свидетельствовать. Давайте не упустим шанса засвидетельствовать хотя бы саму Джейн!