Важный пролог

— Я знаю, Олег Георгиевич, что вы умеете объяснять сложные технические вещи доступно. Большинство наших читателей не имеют отношения к атомной энергетике, им просто страшно от новостей с ЗАЭС. С этого и начнем: как там сейчас?

— ЗАЭС — самая крупная станция в Европе: шесть энергоблоков, каждый мощностью тысячу мегаватт. То есть, общая мощность, когда станция работает, — 6 тысяч мегаватт. До большой войны Запорожская АЭС отвечала самым высоким международным стандартам. Уже два с половиной года энергоблоки находятся в так называемом холодном останове: цепная ядерная реакция деления не происходит. Параметры первого и второго контура снижены — температура меньше семидесяти градусов и давление, близкое к атмосферному.

— О чем это должно сказать?

— Блоки достаточно безопасны с точки зрения каких-либо нештатных ситуаций. Например, выхода большого количества радиации за пределы герметичной оболочки, которыми окружены реакторные отделения. Для беспокойства только есть один фактор. Если орки, которые управляют ЗАЭС (именно так называет Олег Георгиевич россиян. — Прим. авт.), начнут еще активнее стараться переподключить станцию от своей сети и изменять нынешнее состояние реакторной установки. Повторю: холодное состояние самое безопасное для персонала, населения и окружающей среды.

Начало захвата

— Россияне врывались на уже остановленную ЗАЭС?

— Нет. Два блока находились в ремонте, в работе — четыре. В ночь с 3 на 4 марта двадцать второго года персонал под обстрелом прямой наводкой тяжелым орудиями впервые в истории человечества выполнил сложнейшее переключение и перевел два из четырех энергоблоков в подкритическое состояние. В нормальной последовательности такой процесс занимает сутки. Любое отступление от регламента, инструкций по эксплуатации может привести к последствиям, которые трудно исправить.

Смена длилась беспрецедентно долго. Люди не покидали рабочие места больше двух суток, а связь с Энергодаром отсутствовала. И на стресс от собственного положения — обстрел объекта в течение четырех часов кряду мог привести к непредсказуемым последствиям и к ядерно-радиационной аварии — накладывались еще и другие мысли. Если по станции так бьют, то что же орки делают с Энергодаром, где семьи, родные?

— В тот момент вы где находились, на смене или в городе?

— В городе.

С конца февраля руководство станции, предвидя военные риски, приняло решение максимально снизить число персонала, чтобы не рисковать людьми. Оставили только «оперативников», тех, кто непосредственно управляют энергоблоками, и сотрудников столовых, медиков — обеспечивать «оперативникам» нормальные условия работы в течение смены.

Руководство, примерно тридцать человек, тоже разделилось таким образом, чтобы в каждый момент, на каждой смене присутствовали руководители, имеющие право отдавать организационно-распорядительные указания персоналу. Таких людей насчитывалось не более десяти включительно с Олегом Дударем.

Как «садились на ноль»

— Мое суточное дежурство закончилось утром 3 марта. И я передал «смену» своему заму по подразделению, Алексею Веринову, — продолжает Дударь. — Лицензированный специалист, надежный, знающий. Сейчас он зам главного инженера по эксплуатации Запорожской АЭС, дирекция станции находится в Киеве. Веринов был одним из тех, кто имел право принимать решения относительно энергоблоков или всей станции. Безусловно, не единоличные.

У нас такая специфика, что мы всё касающееся изменения режимов работы блоков и других, не менее важных вопросов согласовываем либо с главным инженером, либо с директором. Вне зависимости от времени суток и дня недели. Ночью — звонок и краткое объяснение того, что произошло, предложение, как справиться с проблемой, и он либо дает добро, либо — «я сейчас приеду, на месте разберемся».

— Директор сказал, как поступать?

— Атомная энергетика — очень зарегламентированная в хорошем смысле слова отрасль. Всё, что делается, имеет свое обоснование в проекте и описано в Технологическом Регламенте (мой собеседник даже произносит эти два слова по-особому, как бы подчеркивая большие буквы. — Прим. авт.). Документ — библия эксплуатации, основной закон для каждой конкретной станции, точнее, для каждого отдельного энергоблока.

— Вооруженный захват станции тоже учтен в перечне?

—В том-то и дело, что не учтен! Описано полное обесточение, затопление, снижение частоты энергосистемы, множество других ситуаций, а вот о захвате станции ничего нет. Однако есть такое: «Запрещается эксплуатация энергоблока или энергоблоков при нарушении пределов и\или условий безопасной эксплуатации».

Атомщики понимали: буква закона требует от них остановки всех энергоблоков.

Кроме холодного существует горячий останов, когда реактор заглушен, однако выделяет тепло, и достаточно много, если еще недавно работал. Цепная реакция прекращена, но так называемые осколки деления распадаются и за счет своих физических свойств способны нагревать теплоноситель. 15 Мегаватт даже на остановленном реакторе — серьезная мощность. Потому отвод избыточного тепла — обязательный критерий обеспечения безопасности.

Напомню: до захвата станции два энергоблока находились в ремонте, то есть в холодном останове. Еще два блока сотрудники Запорожской атомной перевели именно в ту страшную ночь, с 3 на 4 марта, в горячий останов: разгрузили, прекратили цепную реакцию путем введения поглотителя — бора. Обеспечили невозможность самопроизвольного возникновения цепной реакции. Но два блока ЗАЭС по-прежнему оставались на мощности.

— Почему? — спрашиваю я.

— Требование диспетчеров энергосистемы из НАК Укрэнерго, тоже героев, специалистов высочайшей квалификации, — объясняет Олег Дударь. — Они обеспечивают работу всей энергосистемы Украины, в которую входят и атомные станции, и гидро-, и тепловые. Диспетчеры понимали: отключение всех блоков Запорожской атомной может привести к распаду энергосистемы нашей страны. Это же всегда баланс между генерацией и потреблением.

Есть потребители, которых нельзя остановить в силу технологических причин, начиная от больниц и заканчивая огромными производствами, промышленными объектами, которые тогда еще работали: «Запорожалюминий», «Запорожсталь», Мариупольский металлургический, Никопольский, Криворожский… Если прекращается энергоснабжение, в электропечи образуется «козел»: металл превращается в слиток, и его не выковырять потом. Ну и логистика зависима, движение поездов, электротранспорта, не только тепло и свет в наших домах.

Был реальный шанс получить той же ночью коллапс.

Ну и никогда в истории прежде многоблочная станция не «садилась на ноль».

— Вы и тут оказались первопроходцами?

— По сути, да.

Дударь подчеркивает: кроме сложнейшего переключения в ту ночь, персонал его подразделения смог собрать работников столовых, поваров, медиков, весь вспомогательный персонал станции и укрыть их в безопасных местах на энергоблоках: «Ни один человек не пострадал, хоть летели снаряды».

Росатом. Корректировщики огня

Шквальный обстрел Запорожской АЭС начался после полуночи 4 марта.

Интернет еще тянул, и Олег Дударь смотрел из дому то, что показывала видеокамера на административном корпусе. «Мурашки по мне бегали размером с собаку, — вспоминает он. — Понимал же, чем чревато. Связь отрублена, дозвониться ни до кого нельзя. Узнать о состоянии станции нельзя. О том, как люди на смене, — нельзя».

С 1 марта российская военная колонна находилась километров за десять от Энергодара. Растянулась по трассе змеей: танки, грузовики, пехота. Оккупанты требовали к себе мэра: давай, мол, «ключи» от города и АЭС. Энергодарцы выходили к ним с украинскими флагами, с символикой и скандированием «До-мой!».

По мнению Дударя («Официальных подтверждений у меня нет, конечно», — подчеркивает Олег Георгиевич как профессионал, привыкший подкреплять любое свое слово ссылками на документы), мэр им был не нужен:

— Возможно, ждали, когда подъедут представители Росатома. Чтобы указали цели, по которым можно вести огонь, не опасаясь ядерного инцидента. Потому что в Росатоме такие же станции, как наша, — Ростовская, Балаковская, Нововоронежская и так дальше. Они прекрасно ориентировались в расположении всего здесь.

— Атомщики — корректировщики огня по атомной? Ну и низость же…

— Руководили обстрелом, сначала не демонстрируя себя. Скажу, откуда уверенность.

Смену, о которой мой собеседник уже рассказал, россияне выпустили со станции только 5 марта. Сам он попал на АЭС 7 марта, не в служебной машине, как прежде, а транспортом-развозкой, под дулами автоматчиков.

Первое, что увидел, — догорающий учебный корпус учебно-тренировочного центра. Здание ремонтного тренажера зацепило осколками, некоторые помещения затопило: пострадали коммуникации. Зато здание уникальных полномасштабных тренажеров (настоящий реактор, настоящий бассейн выдержки, настоящий главный циркуляционный насос, парогенератор) осталось практически невредимым. Уничтожение всего этого означало бы для Запорожской АЭС конец истории.

— Не позже чем через два месяца оперативный персонал потерял бы право управлять энергоблоками: не готовы к работе, — замечает Дударь. — Для того, видимо, и явились росатомцы, для команд: «Сюда стрелять, а сюда не стрелять!» Административный корпус, витрину АЭС, снаряды пробили навылет, но он выступил щитом для химического цеха. Правда, прилетело в блочный трансформатор на одном из блоков, пришлось останавливать, менять. Видел много неразорвавшихся ПТУРов, снарядов, торчали хвостовики… Хотя это мелочи в сравнении с тем, что могло произойти. Сразу за сожженным учебным корпусом учебно-тренировочного центра находится открытое распределительное устройство ЗАЭС, высоковольтное оборудование. Сотни тонн трансформаторного масла… Если бы вояки лупили без «наводчиков», там вспыхнул бы пожар, и всё.

Танки на атомной

— В апреле стало известно о делегации Росатома на ЗАЭС, — продолжает Олег Дударь. — Главный инженер Балаковской атомной господин Романенко, он руководил миссией, и еще четверо, руководители разных уровней. Их задача была ознакомиться с нашей станцией.

— Так реакторы же у всех одинаковые, советские ВВЭР!

— Да, «железо» одинаковое. Но после распада Союза Украина и Россия пошли разными путями. Они полагались на собственные технические новшества, мы — на сотрудничество с ведущими американскими и европейскими компаниями, которые занимались проектированием и поставкой оборудования. Россияне, когда разобрались тут, поняли, что мы разошлись навсегда. И у них нет возможности обучить на месте свой персонал с учетом нашей специфики, — подчеркивает Олег Дударь. — Сейчас на ЗАЭС привезли около тысячи специалистов из России для того, чтобы не пустовали блочные щиты управления. Но они сидят там, как Белка и Стрелка в космическом корабле.

В марте двадцать второго года на Запорожскую АЭС вошли штурмовики-кавказцы и человек пятьсот российских военных с тяжелой техникой, танками. Место дислокации им понравилось. Подземные бункеры, современный кризисный центр, оборудованный для того, чтобы в случае ядерной аварии руководство спустилось и управляло блоками. Автономная система вентиляции, запасы воды, пищи, помещения для отдыха — чем не курорт? До сих пор там стоят: устроили военную базу. Летом, в сезон, загорали в полной безнаказанности: понимали, что Украина не станет обстреливать ядерный объект. Выезжают за пределы станции с артиллерией, с минометами, чтобы жестоко бить по Никополю, — и назад, в «домик». Хотя в последнее время у ВСУ появилась возможность доставать их дронами во время развертывания вооружения.

«Мы сейчас на третьем уровне»

— Когда блоки на нормальной эксплуатации, можно неделями наблюдать за персоналом, — вспоминал Олег Дударь недавнее мирное прошлое АЭС. — Со стороны выглядит так, что персонал вроде только тем и занимается, что время от времени пьет чай и подходит к панелям. Так выглядит профессиональная уверенность и готовность в любую секунду перейти к выполнению необходимых действий, воспитанная годами работы и тренировок. Журналисты, которые любили посещать атомную, удивлялись: «Ничего себе расслабленные… А какие большие деньги получают!»

Я же вспомнила его уничижительную характеристику атомщиков-«варягов»:

— Тем не менее, их миссия — переподключение Запорожской АЭС к российской энергосистеме. Это реально?

— Русские понимают, что использовать хотя бы один блок станции в качестве промышленного объекта по своему прямому назначению, для выработки электроэнергии, невозможно. Потому что для решения задачи нужны, плюс ко многим, два основных условия.

До недавних пор Украина контролировала энергопитание собственных нужд ЗАЭС. На станции остались две линии, Днепровская (750 киловольт) и Ферросплавная (330 киловольт), обе идут в сторону Никополя. Украина «увидела» бы, если на атомной включили циркуляционный насос: резко возросло бы потребление через эти линии. Значит, к чему-то готовятся! И имела бы возможность отключить рубильники на подстанции в Никополе и на подстанции в районе Днепра. То есть, не дать россиянам осуществить разогрев теплоносителя до номинальных параметров энергоблока, что необходимо для последующего пуска и вывода на мощность.

Россияне тянут по оккупированной территории линии электропередач от себя. Украина предпринимает усилия, чтобы этого не допустить.

Плюс, второго необходимого условия у оккупантов все равно нет. Они взорвали Каховскую ГЭС, уничтожили Каховское море, которое подпитывало пруд-охладитель атомной, нужный для охлаждения конденсаторов турбины, иначе работа в сеть невозможна. Теперь вместо моря — болото. Пруд без подпитки испаряется естественным путем. Воды недостаточно для того, чтобы включить хотя бы один блок.

— Но покемон из администрации Путина, Сергей Кириенко, что раньше в Росатоме работал, поставил задачу: до конца 2025-го сделать это! — заключает Олег Дударь.

— Толкает на еще большие нарушения регламента на пути к ядерной катастрофе?

— Объясню. Но будет немножко сложно, — предупреждает мой собеседник.

В атомной энергетике существует пять уровней глубокоэшелонированной защиты, на которых обеспечивается безопасность станции.

Первый — выбор площадки для АЭС, выбор самого безопасного проекта из множества вариантов, выбор надежного изготовителя оборудования. На японской Фукусиме, которую принято сравнивать с ЗАЭС, нарушения допустили уже на первом уровне. Построили станцию в зоне, где катастрофические землетрясения и цунами. У Запорожской АЭС с перечисленным — площадка, оборудование, компенсирующие меры — всё в порядке.

Второй уровень глубокоэшелонированной защиты — предотвращение нарушений нормальной эксплуатации. Блок предназначен для того, чтобы безопасно производить электроэнергию. Сиди и эксплуатируй станцию, если у тебя есть инструкции, подготовленный персонал, системы эксплуатации, энергоснабжение и нет врага, который уничтожает линии ракетами. Требования одинаковы для всего мира. Если поступаешь так, то никогда не перейдешь на третий уровень.

Третий уровень — предотвращение проектных аварий. Здесь включаются в работу системы безопасности, которые есть на каждой станции, на каждом блоке и не дают развиться аварийной ситуации и перерасти в аварию.

— Десятый блекаут на станции, который преодолевает ЗАЭС, — это какой уровень? — интересуюсь я.

— Третий, — констатирует Олег Дударь. — Холодное состояние и состояние активных зон и бассейна выдержки по уровню их энерговыделения таково, что даже если закончится дизельное топливо и произойдет что-то, что для каждого блока исключит возможность подачи энергопитания в системы, которые сработают на охлаждение реактора, — например, реакторы всех шести блоков не будут охлаждаться! — то есть более трех недель до момента, когда начнет расти давление в первом контуре.

По бассейну выдержки хуже. Из-за того, что он открытый, нет крышки, как у реактора, там вода испаряется с зеркала сильнее. И до момента, пока слой воды над отработавшим топливом оголит головки тепловыделяющих кассет и уже не будет охлаждения части топлива, времени меньше. Где-то 15–16 суток. Но это если вообще ничего не делать! А сейчас делается, — подчеркивает Дударь. — Работают дизели системы аварийного энергоснабжения, которые приводят в действие механизмы систем охлаждения реакторов и бассейна выдержки.

Справочно. Четвертый уровень означает запроектные аварии: непредусмотренные либо возникшие из-за стечения нескольких ЧП. Пятый уровень — реагирование на тяжелую аварию, которую невозможно остановить техническими средствами. Тут уже идет речь об эвакуации персонала и населения, убежищах и применении противорадиационных препаратов.

«Грязная» бомба

Предлагаю Олегу Дударю поставить себя на место руководителя Росатома, у которого есть карт-бланш от Кремля: мол, делайте с помощью ЗАЭС всё что угодно. Давите на Украину, шантажируйте МАГАТЭ и Европу: «Отдайте атомную нам, иначе как рванет, мало не покажется!»

— Вот и делают, что им угодно, — реагирует мой собеседник. И рассказывает, что россияне в двадцать втором году двигались двумя колоннами, намеревались захватить и Запорожскую, и Южноукраинскую АЭС. Кроме всего прочего, АЭС были нужны для обеспечения дизельным топливом танков. На каждой нашей дизельной станции, а их всего двадцать, примерно по 80 тонн дизтоплива. То есть, 1600 тонн на всех шести блоках, плюс еще на складах около двух тысяч тонн. Примерно такая же картина по запасам на Южноукраинской АЭС, — объясняет Дударь. — При наступлении армейских колонн логистика всегда отстает. Потому задача — обеспечить транспорт топливом за счет местных ресурсов.

Южноукраинскую захватить не удалось. ВСУ взорвала мосты через Буг и остановила врага у Вознесенска. ЗАЭС орки захватили, но как быть с ней дальше, не знали, — продолжает он. — Тем более, ближе к осени двадцать второго украинские специалисты начали выезжать на подконтрольную территорию.

— А удержать их пробовали?

— Пока не получилось. И большие сомнения в лояльности насильно удерживаемых. Оставшихся, в том числе и лицензированного персонала, совершенно недостаточно.

Мой собеседник убежден: россияне взорвали Каховскую ГЭС, чтобы воспрепятствовать весенне-летнему наступлению 2023 года украинской армии. Тогда Украина получила много западной техники, обучила войска. И тут потенциальный плацдарм наступления превратился в непролазное болото, в котором не то что техника, курица увязнет. Но тогда же захватчики поняли, что на промышленном использовании ЗАЭС можно поставить крест. Линии электропередач подтянуть со своей стороны сложно — украинцы не дадут. Остался только один вариант…

— Команда Кириенко подтверждает: для того, чтобы запустить энергоблок без выдачи мощности в энергосистему, много воды и ума не надо, — замечает Дударь. — Просто снова надо облучить топливо, оставшееся в реакторе. Идет рост активности, сразу на несколько порядков. Охлаждения нет. И через четыре часа начинается разрушение топлива в реакторе, рост температуры, корпус реактора прожигается, бетонная плита тоже. И ядерное топливо вместе с металлом реактора и бетоном выливается наружу. Выжигает всё на много километров вокруг, настолько активность высокая. Высвобождается большое количество радионуклидов, происходит выход радиоактивного йода-131, заражается огромная территория, поскольку всё трансгранично переносится водой и ветром.

— «Грязная» бомба… Кириенко, хоть и не атомщик, но атомной отраслью руководил. Он же это должен понимать?

— Им не нужны ни эти территории, ни Украина, им по барабану, что произойдет. Они намерены использовать шантаж в случае проблем на фронте или для давления на политическое руководство Украины и ЕС. Вывести конфронтацию вокруг ЗАЭС на новый уровень. Я скажу сейчас фразу, которая, наверное, вам не понравится: «Пока мы не перестанем думать о русских как о представителях человечества, до тех пор мы будем проигрывать». Я по своему опыту сужу. Я с ними сталкивался на станции. Я знаю, на что они способны.

Оловянным солдатам Путина нельзя отказать в настойчивости, — подчеркивает Дударь. — Получили приказ — выполняют его, не считаясь ни с потерями, ни с тратами. И вот тут мы должны требовать от украинского оператора, от НАЭК Энергоатом, от украинского регулятора, Госатомрегулирования, действий, которые бы донесли до цивилизованного мира настоящее положение дел. Самоуспокоение недопустимо. Ситуация пролонгирована во времени и не обязательно перерастет в аварию. Но на ЗАЭС уже нарушены условия безопасной эксплуатации. Безопасная эксплуатация нарушена — следовательно, сейчас эксплуатация опасная.

Как птенцы за мамой

— Правда ли, что часть помещений на атомной станции российские военные заминировали?

— Сведения косвенные, доказательства представить сейчас невозможно в силу понятных причин, — отвечает Олег Дударь. — На каждом блоке станции есть помещение главных паропроводов АЭС. Так называемое А-820-е помещение, очень большое, находится на отметке от плюс 28 метров до плюс 33 метра. Пар транспортируют на турбины, он приводит во вращение турбогенератор. Туда же заходят трубопроводы питательной воды. Крайне важные с точки зрения безопасности помещения. И мы, неформальная группа специалистов-атомщиков, не связанных с НАЭК, считаем своим долгом предупреждать, информировать о таких вещах общественность всеми возможными способами. То, что никто из инспекторов МАГАТЭ не допускается туда… Что там прятать? Скажите, почему нет доступа комиссиям?

— По-моему, в атомной отрасли Россия и Украины были долго связаны накрепко. Когда произошел разрыв?

— Я много лет являлся экспертом ВАО, Всемирной ассоциации операторов. Существует несколько центров ВАО, Украина относилась к московскому. А в 2019–20 годах мы перешли в Парижский центр, размежевались окончательно. Хотя ментальная разница между украинскими и российскими профессионалами существовала всегда.

Олег Дударь снова напоминает: на АЭС сотрудники обязаны выполнять решения своих руководителей безоговорочно. Часто нет времени на обсуждения, процессы скоротечны. Можно потерять время и ухудшить ситуацию.

— Мы воспитали генерацию специалистов, просто не способных нарушить правила. Физиологически, если хотите, на уровне рефлекса, — замечает Дударь. — Что заставляет слушать руководителей? Только доверие. Людей видят в течение профессиональной жизни. Их место нельзя купить ни за какие деньги. Я всегда принимал в свое подразделение сам, это было престижно, и мне никогда не предлагали взяток. У меня был зам по персоналу, но право приема новичков я ему не передоверял.

Знаете, у выводковых птиц есть рефлекс. Импринтинг называется, — улыбается он. — Следование за мамой, за тем, кого птенец первым увидел, когда вылупился из яйца. Я считаю это важным. Когда стал начальником смены блока в свое время, талдычил смене: «Привыкайте слышать мой голос! Я пришел к вам, чтобы среди производственного шума, звона сигнализации, среди стресса, который может возникнуть в аварийной ситуации, вы всегда слышали мой голос. Вычленяли из шума, чтобы выполнять мои команды». Успех состоит в том, как быстро будет выполнена та или иная команда. А научить слышать и заставить выполнить можно лишь после того, как доказал им, что ты способен отдавать приказы, тебе верят, за тобой следуют, как птенцы за мамой.

Вот таким манером мы снова вернулись к драматическому периоду начала оккупации, когда всем, от директора станции до оператора блока, предстояло сделать выбор: ты патриот или атомщик? Ты поведешь за собой, чтоб отсюда уезжали на подконтрольную территорию, или чтобы продолжали выполнять свои обязанности, которые больше никто не выполнит? По оценочным прикидкам, подготовка одного лицензированного специалиста обходится в десять миллионов долларов. Потому фраза «Запорожская АЭС накопила настоящее богатство» не выглядит пафосным преувеличением. Да и атомная не сарай, что можно бросить без присмотра…

О директорах и коллаборантах

Игорь Мурашов был назначен НАЭК директором станции за неделю до вторжения. Люди не верили, что безумие надолго, ждали: вот-вот… В марте 2022-го директор и топ-руководители добились от российских военных возможности провести общее совещание с персоналом.

— Собрали представителей смен, чтобы они нас увидели, услышали что-то оптимистичное. Хотя никто, и я в том числе, не знал, останемся ли живы, — рассказывает Дударь. — Начались репрессии, людей забирали в подвалы прямо с рабочих мест.

О директоре Мурашове, в прошлом тоже «птенце» Дударя, мой собеседник отзывается с уважением. Несмотря на всю тяжесть положения, станция продолжала участвовать в оперативках с НАЭК «Энергоатом». А когда связь потеряли, проводили станционную оперативку по внутренней сети, видео в каждом кабинете.

— Игорь Валерьевич всегда начинал українською мовою: «Станція виконує завдання і перебуває під управлінням України». Это дорогого стоило для настроения и вообще…

А через полгода Мурашова похитили. На блокпосте между Энергодаром и ЗАЭС остановили машину, в которой он ехал, и директор исчез бесследно. Обычная практика россиян: то ли выкуп требовать за ценного кадра, то ли склонять к сотрудничеству силовыми методами. В Энергодаре у директора оставалась старенькая мама.

Развязка, к счастью, оказалась не трагической. Сейчас Игорь Мурашов трудится в Киеве, возглавляет дирекцию строящихся блоков «Энергоатома». Директорское же кресло на ЗАЭС занял Юрий Черничук. Он подчиняется Росатому.

— Тоже работал у меня, начальником блока, — замечает мой собеседник. — Черничук никогда не демонстрировал свои политические убеждения. Но вот перешел в лагерь орков без колебаний, и душой тоже.

Дударь не делает секрета из того, что на АЭС, хоть спецслужбы раз в четыре года проводили соответствующие проверки, оказалось какое-то число сторонников «русского мира», называет их пофамильно. Среди самых известных — 82-летний Владимир Бронников, экс-директор станции, экс-глава «Энергоатома», народный депутат от партии Януковича, орденоносец, почетный гражданин Энергодара и так далее.

Есть у станции и «директор в изгнании», в Киеве, — Дмитрий Вербицкий. Именно Вербицкий в 2023-м уволил Олега Дударя с занимаемой должности по команде исполняющего обязанности главы правления НАЭК «Энергоатом» Петра Котина. (В августе 2025-го Наблюдательный совет «Энергоатома» удовлетворил заявление Котина о прекращении полномочий. Это произошло после проверки Национального бюро по вопросам предотвращения коррупции, связанной с журналистскими расследованиями об элитной недвижимости и земельных участках, появившихся у семьи главы правления «Энергоатома» во время войны).

— Я дал немало интервью о бездеятельности НАЭК после вторжения, — объясняет причину мой собеседник. — Говорил также о преступном строительстве третьего и четвертого энергоблоков на Хмельницкой АЭС, о болгарских, на самом деле российских реакторах, которые собирались там ставить. Ну и лично Котина критиковал. Восстановить справедливость по суду до сих пор не удалось.

Так мы переходим к последней части эпопеи.

Беженец

К августу 2022 года Олег Дударь стал получать недвусмысленные сигналы об опасности. На одной чаше весов — его безусловный профессионализм и незаменимость, на другой — проукраинская позиция. Дударь в былые времена не церемонился с поклонниками Путина и союза с Россией, после 2014-го особенно. Когда перед большой войной у границ Украины начались красноречивые российские учения, мог спросить в лоб: «Чей Крым?»

— Минули первые месяцы оккупации, самые сложные. Я продолжал, так сказать, излучать уверенность и требовал от подчиненных того же: аварии допустить нельзя. ЗАЭС — наша, украинская станция. Украина сюда вернется.

Каждое признание дается моему собеседнику с трудом. Заметно, что он еще не до конца простил сам себя за принятое решение:

— Но люди всё подходили и спрашивали: «Когда можно будет уехать?» — «Принцип “делай как я” в силе. Если уеду я, выезжайте тоже». Легко сказать…

Супругам удалось оформить отпуск. Жили они в Энергодаре в неприватизированной трешке, полученной давным-давно, личной машины у руководителя эксплуатационного подразделения не было. Потому через блокпост в Васильевке даже пробовать не стали: неделю ночевок в чистом поле в ожидании своей очереди не выдержали бы. Оставался путь через Крым.

— На Чонгаре эфэсбэшник отреагировал: «Сотрудник АЭС? Вот списки, кого нельзя выпускать». — «Так мы на лечение и вернемся!» Эфэсбэшники на очередных блокпостах получали информацию об ответах в деталях. Ошибиться, показать собственную неуверенность нельзя. С особым пристрастием допрашивали в последнем пункте, на Верхнем Ларсе, — перечисляет мой собеседник.

Но один вопрос заставил сердце вздрогнуть: «Как же вы выезжаете, когда на станции такое случилось?» — «Связи нет, новости не читал, — произнес Дударь честно. — Что там?»

25 августа 2022 года на Запорожской АЭС произошел первый блэкаут. А в сентябре РФ провела на оккупированных территориях «референдум», и вернуться туда означало взять российский паспорт. В конечном итоге Дудари оказались в Германии, получили статус беженцев.

В Германии Олег Дударь дал многочисленные интервью, в том числе и телевидению, «второй кнопке», телеканалу ARD, о том, что происходит на Запорожской АЭС. Не обошел молчанием и Framatome, французскую компанию, что разрабатывает и производит оборудование для АЭС. Framatome давно эксплуатирует фабрику в городе Линген (Нижняя Саксония). Там изготавливали топливо и для немецких атомных, когда они еще работали, и для атомных станций других западных стран. Теперь же россияне намеревались ставить на фабрике свою линию по изготовлению топлива российского дизайна, чтобы уйти от санкций. И затем торговать им из Германии с Болгарией, Венгрией, Словакией.

— На меня вышли немецкие экологи, мощная организация. Попросили принять участие в общественных слушаниях, чтобы я объяснил, почему нельзя сотрудничать с «Росатомом», — продолжает Олег Георгиевич. — Прислали приглашение на бланке. Среди участников слушаний — земельное правительство, бундесминистры, депутаты рейхстага. Серьезный вызов для Германии, которая отказалась от ядерной энергетики, а фабрика тоже ядерный объект! Еще и русские хотят строить руками немцев.

В общем, подготовил выступление, собрался в дорогу. Но для беженцев особые правила: надо согласовать с управлением, которое занимается интеграцией и дальнейшим трудоустройством украинцев. И куратор запретил: продолжайте, мол, посещать курсы немецкого, занимайтесь поиском работы. Устроители мероприятия расстроились, пообещали вмешаться. Но тут уж он сам отказался. Понимал, что их вмешательство приведет к конфронтации с миграционным управлением. Просто переслал доклад для оглашения.

— У меня отзывы есть, газетные публикации. Хорошо восприняли! — говорит мой собеседник. — Пока решение не принято. Возможно, мои аргументы затормозили процесс. Пошло сопротивление русским. Я доказал, что такое сотрудничество с государством-агрессором — настоящий бизнес на крови. Всем управляет Росатом, а это не только атомные станции, но и военный концерн. И что кровь после ударов ракет и бомб, которыми убивают украинцев, снова будет на немецком народе.

Киев