От Самары до Дрездена

Миронов много лет занимался оппозиционной деятельностью в Самаре, тесно сотрудничал с Объединенным демократическим движением «Солидарность», состоит в незарегистрированной Партии 5 декабря. После начала войны мужчина открыто выступил против вторжения России в Украину и репрессий.

Осенью 2022 года, после объявления в России мобилизации, Павел уехал в Казахстан, где вместе с проектом «Ковчег» организовал в Астане шелтер для российских беженцев.

— Туда шли дезертиры, активисты ЛГБТ и все, кто бежал из России, — рассказывает Залищак в разговоре с «Новой-Европа».

С тех пор состояние мужчины стало ухудшаться. Ему диагностированы: терминальная почечная недостаточность, цирроз печени (Child C), асцит (скопление жидкости в брюшной полости), кахексия (тяжелое истощение), хронические кровотечения из носа.

В 2024 году Павел переехал в Германию по гуманитарной визе (параграф 22). Сначала жил в Лейпциге, спустя месяц переехал в Дрезден.

— Когда он приехал, был очень худой, изможденный, но сам ходил и даже поехал на митинг в Берлин, который организовал Илья Яшин, — вспоминает Залищак.

В Германии ему назначили регулярный диализ, который поддерживает его жизнь.

В мае этого года, спустя полгода жизни в Германии, Миронов рассказал в фейсбуке, что его пособие составляет примерно 540 евро в месяц — около 55 тысяч рублей. Мужчина жил в небольшом двухэтажном общежитии в комнате примерно 10 кв. м со всеми удобствами, с общей кухней.

«Мог бы поискать социальное жилье — деньги на это выделяются, — здоровье пока не позволяет. Страховка покрывает регулярное лечение — прохожу диализ три раза в неделю, такси до больницы и стоимость лекарств по рецептам. Документы помогает оформлять русскоговорящая девушка — соцработник», — поделился он.

Несколько волонтеров помогают Миронову покупать продукты и периодически привозят домашнюю еду, рассказывает местный житель Максим Андреев, который помогал мужчине с переводом с немецкого во время встреч с социальным сотрудником.

Волонтерская поддержка

6 ноября Павла удалось перевести в Дом ухода — стационар, где ему окажут поддерживающую терапию и постоянное наблюдение врачей. Фонд Бориса Немцова (Boris Nemtsov Foundation for Freedom) вызвался оплатить первый месяц пребывания в стационаре, параллельно инициативная группа объявила сбор на оплату срочных расходов, связанных с переездом и обустройством Павла. Волонтрка Анна Дулевская сообщила «Новой-Европа», что к моменту перевода Миронова в Дом ухода фонд Никитина собрал семь тысяч евро от граждан и отдельных организаций, необходимые для оплаты логистических и административных расходов. Сбор пожертвований уже закрыли.

«За две недели в Германии удалось все разрешить. Такого не бывает!», — отмечает Дулевская.

По словам Андреева, в начале октября Миронов получил документы, свидетельствующие об инвалидности. Это должно помочь активисту добиться компенсации за уход в спецучреждении. Дулевская уточняет, что статус «Инвалидность» с минимальной степенью ухода присвоен ему еще 13 января 2025 года.

Залищак рассказывает, что на протяжении этого года помогал Павлу с бытовыми делами и навещал его в больницах.

— Он очень слаб, но старается сам себя обслуживать. Раньше сам спускался к стиральной машине в подвал, теперь уже не может. У него сильно идет кровь из носа, поэтому всё испачкано. Я приходил и помогал со стиркой, — говорит собеседник «Новой-Европа».

— Но несмотря на то что в целом им занимались три отделения, никто так и не установил диагноз. Летом был установлен амилоидоз — это когда белок не усваивается организмом. Я подумал тогда: да, это страшный диагноз, но хотя бы есть ясность теперь, от чего лечить. Однако через месяц этот диагноз не подтвердился, — рассказывает Залищак.

По его словам, медицинская система Германии устроена так, что всё замыкается на семейном враче, но найти такого врача оказалось крайне трудно.

— Мы звонили, ходили, просили — никто не соглашался взять. Среди русскоязычных врачей большая загруженность: здесь много украинцев и россиян. Без семейного врача невозможно добиться системного лечения, именно он направляет к специалистам и ведет дела пациента, — поясняет он.

Дулевская уточняет, что у Павла на самом деле есть русскоязычный семейный врач — он не числится его врачом официально, но к нему можно обращаться. Сама врач также связывалась с профильными специалистами по поводу его состояния здоровья.

После переезда Миронов был прикреплен к JobCenter — центру трудоустройства, куда направляют всех мигрантов. Но поскольку он нетрудоспособен, его должны были перевести под опеку социальной службы Sozialamt.

— «Каритас» (крупнейшая католическая благотворительная организация в Германии, входящая в международную конфедерацию Caritas Internationalis) назначил русскоговорящую волонтерку, но работа шла из рук вон плохо: телефонов не давали, сотрудники менялись, одна уехала в отпуск — и всё зависло. Из-за несвоевременных ответов на письма у Павла несколько раз приостанавливали пособие, и мы жили на мое, — вспоминает Залищак.

Основная проблема, объясняет Анна Дулевская, была в том, что «Каритас» не объяснил активисту необходимый порядок действий. Именно из-за этого, по ее словам, он не мог не понять, как устроена система с семейным врачом.

После того, как волонтерка стала писать обращения в инстанции, дело сдвинулось с места: «Каритас» назначил уборщицу и социального работника, а Павлу начали пересматривать степень ухода.

На процедуры мужчину до перевода в Дом ухода возила скорая — ранее он сам ездил на такси.

Версия с возможным отравлением

В посте с призывом финансово помочь Миронову сообщается, что Анна Дулевская и Юрий Никитин пытаются организовать токсикологическое обследование.

Владимир Залищак признает, что версия отравления допускается, хотя пока не имеет никакого документального подтверждения:

— Первое, что я спросил, когда увидел его год назад: «Тебя не траванули там случайно?» Он ответил: «Я не знаю». Такое возможно, но я не могу развивать эту тему без доказательств, — говорит он. Залищак подчеркивает, что говорить об этом открыто с врачами сложно:

Дулевская поясняет, что Миронову нужно будет пройти обследование в Дрездене. Если медики решат, что этот случай для них слишком сложный, мужчину могут перенаправить в более крупную клинику страны.

Статья обновлена 8 ноября в 16:28 мск.