В 1963 году слесарь завода «Красный пролетарий», Герой Социалистического Труда Ермилов рассказывал в журнале «Огонек» о письме от некоего студента, которое его сильно огорчило. Студент писал, что скоро закончит институт, и жаловался, что распределение молодых специалистов «унижает человеческое достоинство». Историк Рустам Александер рассказывает, как работала — и в каких случаях не работала советская система распределения.
Слесарь Ермилов и сам знал, что далеко не все выпускники советских вузов горели желанием отправиться в отдаленные части страны на обязательную трехлетнюю отработку. Он также прекрасно знал о «некрасивых ситуациях» и даже «скандалах», происходивших во время распределения: многие выпускники просто не являлись в назначенный час. Ермилов сокрушался и искренне удивлялся такому «негражданскому» и «бесчестному» поведению: «Сколько денег затратило государство на их обучение… но страна и общество, в котором они живут, не вошли в их сердца… коммунистическая сознательность не пошла дальше конспектов лекций!» Он напоминал, что «общество гарантирует молодому специалисту не просто работу ради куска хлеба насущного, но работу по специальности!» и вспоминал, что в молодости, в 1929 году, сам рьяно трудился на благо Советского государства.
Впервые система обязательного распределения выпускников начала действовать в СССР в 1933 году. Государство делало это прежде всего для того, чтобы закрыть кадровый дефицит в регионах. Страна развивалась неравномерно: в Москве и Ленинграде специалистов было сверх необходимого, а регионы — Сибирь, Дальний Восток и Средняя Азия — испытывали острый кадровый голод. Молодым специалистам нужно было отрабатывать целых пять лет. Хотя в сталинские времена редкие люди противились инициативам сверху, даже тогда находились выпускники, которые наотрез отказывались уезжать далеко от дома. Так, в газете «Уральский рабочий» за 1939 год рассказывалось о выпускнице Свердловского медицинского института, которая категорически отказалась ехать на работу по распределению, за что ее даже привлекли к уголовной ответственности.
Во времена Хрущёва срок отработки сократили с пяти до трех лет и отменили уголовную ответственность за отказ участвовать в ней. Чтобы уменьшить недовольство практикой распределения, хрущёвское руководство усилило пропаганду. Так, 21 марта 1961 года одна из главных газет СССР — «Литературная газета» — с энтузиазмом рассказывала о врачах, которым предстояло ехать на целину: «Весна — для студента-выпускника — это время крутых поворотов, определяющих дальнейшую жизнь… весна — это распределение… Медики и педагоги всегда готовятся в далекий путь… Но куда он поведет? Как выбрать то единственное место, которое станет отныне родным домом, близким и дорогим?» К счастью, говорила газета, у товарища Хрущёва уже был ответ: ехать нужно в целинный край, в Казахстан и Сибирь, на освоение новых земель и создание там инфраструктуры. В статье приводились восторженные, полные энтузиазма реплики выпускников-медиков. «Если врачу скажут, что он где-то нужен, разве может стоять вопрос: ехать или не ехать? — обращались молодые врачи ко всем выпускникам медицинских вузов со страниц “Литературной газеты”. — Мне нравится видеть людей красивыми… Моя заветная мечта — растить на целине настоящих спортсменов. Ведь работников моей специальности там почти нет!»
Но пропаганда не слишком помогала, и количество не явившихся на места распределения оставалось значительным. В 1963 году хрущёвское руководство даже приняло специальное постановление: выдавать диплом выпускникам только после истечения срока обязательной отработки. После смещения Хрущёва эту норму отменили.
Была и другая проблема: выпускники приезжали на отработку, терпели положенные годы и сразу же уезжали. Об этом сетовали «Известия» в 1961 году: «Если бы отправиться по стране на поиски выпускников вуза с планом распределения… то мало кого удалось бы найти на месте назначения». Газета писала, что молодые врачи набирались опыта и сноровки, а молодые учителя становились «незаменимой частицей сложного и так трудно налаживаемого педагогического механизма». Но потом всё равно уезжали. «Это значит, что где-то в больнице опустел кабинет, а в школьном расписании появились незанятые клеточки, — грустил корреспондент. — Каждую весну и лето директор школы и главный врач допытываются, кто с надеждой, кто с тревогой, а кто и с угрозой: “Вы вернетесь, Анна Петровна?!”, “Вы не бросите работу, Олег Иванович?” Один из главврачей лишь разводил руками: “Молодые-то специалисты? А нам их прельстить нечем. Только и слышишь — эта сбежала, та на старте стоит”».
Больше всего распределению противились коренные жители больших городов: Москвы, Ленинграда, Киева. Они не хотели переезжать «в провинцию». Те студенты, которые приехали учиться в столичные или крупные вузы, тоже часто не стремились возвращаться «на периферию». Кроме того, на местах, куда направляли выпускников, зачастую просто не было нормальных условий для труда и жизни. В 1978 году «Правда» предполагала, что начальники считали: молодые специалисты, отданные им на три года, «всё выдержат, всё стерпят».
Студенты в общежитии МГУ, 1963-1964. Фото: из архива Владимира Лагранжа / МАММ / МДФ
Советская пропаганда делала всё возможное, чтобы представить распределение как огромное благо. Газеты постоянно напоминали выпускникам, что на Западе молодой специалист часто не мог найти работу по специальности и в результате терял квалификацию. Советская же система распределения, говорилось в газетах, решала эту проблему.
В брежневские времена проблема неявки выпускников к предписанному рабочему месту стала хронической. Начальники жаловались: выпускники просто не хотят к ним ехать. Так, в 1980 году на страницах «Известий» заместитель начальника Орловского областного управления хозяйства сообщал: из 323 выпускников, которые должны были приехать в область, явились лишь 187. Появилась и другая тенденция: выпускники появлялись, «отмечались», а затем просто исчезали, устраиваясь туда, куда хотели.
Кроме того, государственные органы, ответственные за распределение, сами нередко создавали неразбериху. Бывали случаи, когда вуз направлял молодого специалиста по указанному адресу, а на месте он оказывался уже не нужен: за время подготовки и утверждения плана распределения ситуация на предприятии могла измениться.
Сами работодатели тоже активно разрушали систему распределения. По закону руководителям предприятий запрещалось принимать молодых специалистов, распределенных в другие места, до истечения трех лет. Принимать можно было только тех, у кого имелась справка, разрешающая самостоятельное трудоустройство. Но многие руководители игнорировали это правило и нанимали специалистов, распределенных в другие регионы.
В ходе перестройки система распределения еще больше ослабла, а к концу 1991 года фактически перестала существовать.
